хреническая хтонь | прахоптаха | всё плохорошо
Иногда бывает, бухчу на какие-нибудь рабочие темы — и ловлю себя на мысли, что «ну надо же, прям серьёзный взрослый человек, как так-то, я же подросток».
А потом вспоминаю, что мне, вообще-то, двадцать шесть, я сплю на ортопедической подушке, ношу в сумке тонометр и, задумавшись, могу случайно что-нибудь испечь, когда мне скучно. Что у меня в распорядок большинства дней входит курсирование между мэрией, адвокатом, банком и уймой контрагентов, что я таскаю с собой увесистую папку с доверенностями и авторизациями на все случаи жизни. Что в мэрии и двух нотариальных конторах меня узнают в очках и маске, потому что видимся иногда по несколько раз в день. Что у меня седина, которую пора подкрашивать, гипотония, приёмы у врачей расписаны на три месяца вперёд. Что у кого-то есть пакет с пакетами, а у меня — папка с папками, коробка с коробками, файл с файлами и таблица с таблицами. Домашняя бухгалтерия, таблички с контактами домашних контрагентов, датами ТО, датами прививок для собак. Шкаф с инструментами, коробка с инструкциями к технике и педантично упорядоченная аптечка, в которой подавляющее большинство препаратов — обезболивающие и антигистаминные всех мастей, и на каждой упаковке, тюбике или склянке наклеена этикетка, на которой от руки каллиграфическим маркером подписано, что это, от чего, для чего, как принимать, кому нельзя, кому двойную дозу, какие побочные эффекты, потому что плавали, знаем. Папка с любимыми рецептами маринадов, бисквитов и выпечки с яблоками. Что у меня есть завещание, я его ещё в шестнадцать лет подписала у нотариуса, потому что в жизни всякое бывает.
Мне двадцать шесть, я не ощущаю себя взрослым человеком, но, кажется, я им стала, сама того не заметив. Где-то в промежутке между написанием фиков и переупорядочиванием фигурок на полке, пуф — и я вдруг «Ирина Владиславовна» и готовлю квартальный отчёт.
И это слишком странно.
А потом вспоминаю, что мне, вообще-то, двадцать шесть, я сплю на ортопедической подушке, ношу в сумке тонометр и, задумавшись, могу случайно что-нибудь испечь, когда мне скучно. Что у меня в распорядок большинства дней входит курсирование между мэрией, адвокатом, банком и уймой контрагентов, что я таскаю с собой увесистую папку с доверенностями и авторизациями на все случаи жизни. Что в мэрии и двух нотариальных конторах меня узнают в очках и маске, потому что видимся иногда по несколько раз в день. Что у меня седина, которую пора подкрашивать, гипотония, приёмы у врачей расписаны на три месяца вперёд. Что у кого-то есть пакет с пакетами, а у меня — папка с папками, коробка с коробками, файл с файлами и таблица с таблицами. Домашняя бухгалтерия, таблички с контактами домашних контрагентов, датами ТО, датами прививок для собак. Шкаф с инструментами, коробка с инструкциями к технике и педантично упорядоченная аптечка, в которой подавляющее большинство препаратов — обезболивающие и антигистаминные всех мастей, и на каждой упаковке, тюбике или склянке наклеена этикетка, на которой от руки каллиграфическим маркером подписано, что это, от чего, для чего, как принимать, кому нельзя, кому двойную дозу, какие побочные эффекты, потому что плавали, знаем. Папка с любимыми рецептами маринадов, бисквитов и выпечки с яблоками. Что у меня есть завещание, я его ещё в шестнадцать лет подписала у нотариуса, потому что в жизни всякое бывает.
Мне двадцать шесть, я не ощущаю себя взрослым человеком, но, кажется, я им стала, сама того не заметив. Где-то в промежутке между написанием фиков и переупорядочиванием фигурок на полке, пуф — и я вдруг «Ирина Владиславовна» и готовлю квартальный отчёт.
И это слишком странно.